Трогательный стих

Из-за тучки месяц выглянул в просвет.
Что же ты не весел, молодой скинхед?
Съёжившись за лифтом, точно неживой,
отчего поник ты бритой головой?
Парень ты не робкий, и на всех местах
ты в татуировках, в рунах и крестах.
Хороши картинки, как видеоклип,
хороши ботинки фирмы "Getty grip".
Фирма без обмана. В этих башмаках
вставки из титана спрятаны в мысках.
Чтоб не позабыл он, с гор кавказских гость,
как с размаху пыром бьют в бэрцовый кость.
Почему ты в угол вжался, как птенец,
или чем напуган, удалой боец?

На ступеньку сплюнул молодой скинхед,
тяжело вздохнул он и сказал в ответ:

- Не боюсь я смерти, если надо, что ж,
пусть воткнётся в сердце цунарефский нож.
И на стадионе пусть в любой момент
мне башку проломит своей палкой мент.
Страх зрачки не сузит. Нас бросала кровь
на шатры арбузников, на щиты ментов.
Но полковник-сука отдавал приказ,
И ОМОН всей кучею налетал на нас.
Возникай содружество пламени и льда,
закаляйся мужество кельтского креста.
Чтоб душа горела бы, чтобы жгла дотла,
чтобы сила белая Землю обняла.
Но бывает хуже чёрных и ментов.
Есть сильнее ужас - первая любовь!

Та любовь, короче, это полный крах,
это как заточкой арматурной в пах.
Это как ослеп я, и меня из мглы
протянули цепью от бензопилы.
Русская рулетка, шанс как будто, есть...
Ну, а где брюнетка из квартиры шесть?
С книжками под мышкой в институт с утра
шмыгала, как мышка, поперёк двора.
С ней, как в пруд подкова, я упал на дно.
Не видал такого и в порно кино.
Тел тягучих глина, топкая постель.
Что там Чичоллина, что Эммануэль.
Липкие ладони, рта бездонный ров.
Вот те и тихоня, дочь профессоров.
Называла золотком, обещала - съест,
на груди наколотый целовала крест.

А потом еврейкой оказалась вдруг.
Жизнь, словно копейка, выпала из рук.
Любишь ли, не любишь, царь ты или вошь,
если девка юдишь, ты с ней пропадёшь.
Мне теперь не деться больше никуда,
обжигает сердце жёлтая звезда.
Как один сказали мне все пацаны,
из огня и стали гордые скины: -
Ты забыл обиды, боль родной земли.
Эти еврепиды тебя завлекли.
Никогда отныне пред тобой братва
кулаки не вскинет с возгласом - "Вайт па!"
И тебе, зараза, лучше умереть.
Пусть вернут алмазы, золото и нефть.
Чтоб твоей у нас тут не было ноги,
шляйся к педерастам в их "Проект О.Г.И."
И убит презреньем, хоть в петлю иди,
я искал забвенья на её груди.

Вдруг вломились разом к ней отец и мать и,
сорвав оргазм нам, начали орать:

- Прадеды в могиле! Горе старикам!
Мы ж тебя учили разным языкам!
Жертвы Катастрофы! Похоронный звон!
А тут без штанов ты со штурмовиком!
Чтоб не видел больше я здесь этих лиц...
Ты ж бывала в Польше, вспомни Аушвиц,
где не гаснут свечи, где который год
газовые печи ждут, разинув рот,
где столб дыма чёрный до безмолвных звёзд.
Помни, помни, помни... Помни Холокост!
И не вздумай делать возмущённый вид,
если твоё тело мял антисемит.
Плакать бесполезно, верь словам отца.
Это в тебя бездна вгля-ды-ва-е-ца.
Не гуляй с фашистом, не люби шпаньё...

В США учиться увезли её.

И с тех пор один я три недели пью.
Страшные картины предо мной встают.
Сердце каменеет, вижу, например,
там её имеет двухметровый негр.
Он как Майкл Джордан, чёрен его лик.
Детородный орган у него велик.

А я не согласен, слышите, друзья!
Будь он сам Майк Тайсон, не согласен я!

не мое